| - Почему вас так долго не было слышно? Чем вы занимались все это время? — Мы писали новый альбом «Три источника». Запись продолжалась целых три года. Просто я не хотел выпускать альбом, который по музыкальной или этической форме был бы копией одной из наших предыдущих работ. Мы живем очень долго, и в какой-то степени мы рабы собственных штампов. В данном случае хотелось от этого уйти, а чтобы уйти, нужно было время. - В пресс-релизе было написано, что «Катманду» – это песня о родине. Почему вдруг Катманду и о чьей родине? — О родине в большом смысле этого слова. Я считаю, что у каждого человека помимо большой родины должна быть еще и маленькая, где он родился, вырос, где прошли лучшие годы его жизни. - Вы в Катманду родились? — Я родился в Катманду! Мой Катманду – это Речной вокзал, даже не Москва, маленький район, маленькая местность. У каждого человека есть свой Катманду. Это образное понятие, а не столица Непала. Нужно немножко отойти в сторону, и Катманду вырастет у тебя внутри. - «Мы живем для того, чтобы завтра сдохнуть» – это жизненное кредо или просто красивая фраза? — Эта фраза выражает оптимизм, и в ней заложена реальность, потому что жизнь наполнена смыслом только в том случае, если вы живете настоящим, потому что прошлое раздражает, будущее пугает, а если ты живешь сегодняшним днем, то таких проблем нет. Этот багаж остается в каком-то иллюзорном мире, а жить надо наполненно, так, как будто завтра – смерть. А смерть – это давно сложившийся факт, и все мы там встретимся. - А с каким героем песен вы могли бы себя отождествить? — С Калигулой, пожалуй. - Вы такой же властный и жестокий? — В своем Катманду – да! - И в группе вы тоже тиран и самодур? — Нет, я просто не люблю, когда мне садятся на голову. Сейчас эта проблема уже решена, но раньше у нас в группе играло много народу, и попадались сплетники, интриганы, закулисные шуты… И воры. С ними мы расставались очень быстро. Просто пинок под зад и все. Я не люблю людей непорядочных во всех отношениях. В последнем составе мы подбирали людей по двум критериям: музыкальный профессионализм и нормальная человеческая порядочность. Мы смогли построить собственный дом – «крематорий» (материальный), собственную студию и даже записать на этой студии альбом. Это результат титанического труда всего нашего коллектива. |
 |
Американцы глупее нас, но свободнее - Вы только что вернулись из США. Что вас поразило или шокировало в этой стране? — Поразило отсутствие красивых белых женщин на улицах. Встречаются очень красивые черные женщины, от них исходит какая-то энергия. Это первое, а второе – это то, что там нигде нельзя курить, только на улице. Борьба с курением принимает совершенно дурацкие формы. Если взять концерты, то они ничем не отличались от концертов в «Горбушке» или в Саратове. По эмоциональному напрягу у нас все концерты проходят одинаково. Мы жили напротив «Мэдисон-сквер-гарден». Я как-то раз вышел прогуляться, потом дошел обратно до гостиницы, а там стоит толпа с российскими флагами и скандирует: «Кре-ма-то-рий!» Это были в основном эмигранты. В «Мэдисон-сквер-гарден» как раз в тот день был хоккей, и оттуда вывалила толпа на улицу, где я раздавал автографы нашим ребятам. Тут ко мне подходит какая-то американка и говорит: «Подпишите!» Я подписал, и тут она спрашивает: «А вы кто?» Я отвечаю: «Я племянник Фрэнка Заппы по греческой линии». Она: «Оу, йес!» Слава Богу, что мы вовремя смылись, потому что в «Нью-Йорк Рэйнджерс» играет много российских хоккеистов, и когда народ увидел российский флаг, они подумали, что это какой-то хоккеист раздает автографы. - Правда, что у вас там очки сорвали, шляпу отняли? — Нет, полная ерунда. Наоборот, подарили, и причем две. Одна кожаная, от фанатов Нью-Йорка, другая – от Чикаго, более ковбойская, фетровая. - Много ли вы общались с самими американцами и насколько они от нас отличаются в интеллектуальном плане? — Интеллектуальный уровень у них пониже, но они свободнее и все время улыбаются, и я так понял, что они очень доброжелательно к тебе расположены, но ты им интересен на расстоянии. Там разные были встречи, скажем, в Сан-Франциско мы познакомились и с криминальным миром, и с миром миллионеров. Мы познакомились даже с торговцем наркотиками. Он нас защищал и охранял. Потом там был еще один человек, похожий на Боба Марли (мы его так и прозвали). Мы со всеми сдружились, и, когда мы уезжали, нам махали вслед, кричали: «Возвращайтесь!» Еще я был на встрече с настоящим американским миллионером, который оказался моим другом из Москвы, и он меня возил в Стенфорд, там сидели разные седовласые лауреаты Нобелевской премии в шортах и внушали студентам, что нужно делать, чтобы стать умными. Он мне подарил сногсшибательную классную гитару «Гибсон» ручной работы, шестиструнную, которую я недавно опробовал на презентации в «Манхэттен-Экспресс»: просто ювелирное изделие. |
|
Я бы стал учеником Сократа… - Вы человек скорее агрессивный или миролюбивый? — Я, наверное, все-таки миролюбивый, но если у людей, даже близких мне, проявляется поведение, умозаключения, не входящие в рамки моего ценза о вкусе и приличии, тогда у меня срабатывает тумблер, я становлюсь агрессивным. Например, если вы приходите на концерт, слушаете музыку, вам нравится драйв, и вы начинаете активно использовать опорно-двигательный аппарат, это нормально, но когда вы начинаете соседу в ухо бычок тушить… Живи сам и не мешай жить другим, но если люди портят друг другу жизнь, а у нас очень любят этим заниматься, таких, конечно, гнать надо. - Насколько сложившийся с годами сценический имидж соответствует вашей сути? — Я не рассматриваю это как имидж. Очки появились с самого начала, потому что очень яркий свет на сцене. Если два часа стоять под этими лампами, то болят глаза и лопаются сосуды. Очки – это просто защита, а шляпа – это талисман. Я себя уютнее чувствую под этим грибком. - Как внимательно вы следите за современной сценой, видите ли там достойных людей? — Достойные люди были во все времена, но мне нравится, что произошел перелом в сторону гитарной музыки. Раньше очень много играли на клавишных, а сейчас появилась гитарная музыка и, соответственно, мелодизм. Слава Богу, что существуют такие таланты, как Земфира, «Мумий Тролль», «Сплин», украинские друзья, которые поют-распевают и заняли все хит-парады. Это хорошо, но по большому счету то, что творится здесь, не так важно. Для нас важнее опираться на мировые музыкальные достижения, которых меньше, чем технических. И если мы научимся обращаться со звуком как лучшие звукорежиссеры на Западе, и переносить этот звук на ленту, тогда сама музыка в таком виде будет интересовать гораздо больше. - Есть ли в прошлом что-нибудь, чего вам не хватает сейчас? — Я пытаюсь убежать от прошлого, но от него не уйти. Я буду крайне сентиментален. Мне искренне не хватает моих родителей, многих моих друзей. Это слюнтяйская ностальгия, но это правда. У меня были друзья, а сейчас их нет, и в сорок лет найти друзей сложно. Скорее это будут приятели, знакомые, собутыльники, но истинных друзей не будет. Истинная дружба зарождается, по-моему, в школьные годы, она проходит через всю жизнь. Мы сейчас стараемся жить замкнуто и подпускать к себе ограниченное количество людей. - А творить вы предпочитаете в одиночестве или с партнерами? — (Улыбается). Творить – с партнершами. Только вы жене об этом не рассказывайте. - Если бы вы не занимались музыкой, то какой вид искусства вы бы предпочли? — Я бы занимался философией и бездельничал бы с утра до вечера, рассуждая о высоких и не очень высоких материях. Если бы жил сейчас Сократ, я бы стал его учеником. Еще я бы сыграл в спектакле, если бы сам стал его сценаристом и режиссером. - Из всей сокровищницы музыкальной культуры автором каких произведений вы хотели бы быть? — Я бы написал одну вещь и считал бы себя великим композитором, хоть завтра готов был бы умереть. Это хор из оперы «Набукко» Верди. А из рок-н-ролльщиков… «Venus» Shocking Blue, наверное, Procol Harum «Pandora Box», Stranglers «Nice & Sleepy». В этих песнях есть отход от традиции. Мне нравится Маккартни за его мелодизм, так же как Моррисон и Марк Болан. А в современном я просто теряюсь. Нравится RCHP, но не до такой степени, как Маккартни. Какие-то новые формы, все очень интересно, красиво, молодежно, но для меня существуют какие-то иные критерии. - В какое состояние вы приходите, глядя на современную молодежь? Что в нас есть, чего в вас не было? Дайте совет, как дожить до 40 лет и стать Арменом Григоряном? — Мы росли в тоталитарном обществе, у наших родителей не было таких финансовых расхождений, мы стояли на одной и той же социальной ступени. Сейчас появилось классовое расслоение, молодежь стала более расчетливой и рациональной, появился скупой подход к вещам, люди стали обращаться чаще к Мамоне, нежели к Терпсихоре. Мы были более бесшабашны, не задумывались, что будет дальше. Сейчас прагматизм господствует. Но на самом деле это хорошо. Я вполне терпимо отношусь к слову прагматизм. Я думаю, если мои дети в 18 лет будут представлять свое будущее, то это будет просто замечательно. |
|
Заира ОЗОВА, Алиса КУРМАНАЕВА |
|
Источник: www.molodoy.ru |