26 апреля «Крематорий» приступил к дегустации фирменной украинской горилки, фирменного сала и украинского борща с помпушками… Киев приветствовал наших героев стоя – в новом зале, где выступала группа, были исключительно стоячие места. Энтузиазм киевлян предела не знал. «Слушай, они просто в сто раз отвязнее москвичей. Люди со старорокерскими прибамбасами. Такого буйства я не видел давно», – восхищенно говорил Григорян, вернувшись в Москву. «И девушки в Киеве такие ласковые, у нас все чаще слышишь „кар-кар“, а там – „мур-мур“… И город переживает настоящий строительный бум. Дома, понимаешь, возводят… Приятно.» (Забыли спросить у гастролера: «Каштаны пилят или нет?» Ведь для домов новых украинцев нужно много места, для гаражей всяких, стрип-клубов… Как решают проблему с площадями наши желто-голубые соседи?).
В Киеве «крематорцы» выдержали две пресс-конференции. На первой в основном задавали вопросы, включая ископаемый: « А почему группа называется „Крематорий“?» Вторая была повеселее – журналистов интересовали новые песни и жесткая правда жизни самого веселого на свете ансамбля, после встречи с которым солнце может взойти совсем с другой стороны.
После выступления в «стояке», группу ждал клуб «Дежа вю». Никакой жующий публики, рокерско-байкеровская тематика в оформлении. Григорян покорен приемом и даже выходит на бис (обычно в клубах он такого пижонства не позволяет). А еще Папе Шляпе очень понравился клубный тапер – мастер на все руки, т.е. на всю музыку. Он легко и непринужденно играл и Битлов, и Роллингов, и рэг-таймы, и Рахманинова сыграл бы так же легко и непринужденно (если бы кто-нибудь вспомнил о таком).
28 апреля в лицо «Крематорию» загадочно улыбнулась Одесса. Знаете, когда-то у звонкоголосой группы BEE GEES был двойной альбом с таким названием «Odessa», но те славные австралийские парни, произнося сие слово, даже не знали, что поют о загадочном таком кошмаре, который будет преследовать группу «Крематорий» всю жизнь. Много приключений случалось у Григоряна с компанией в этом славном городе. Да и не только у них. Спросите у Батьки Шевчука, он тоже может всякое рассказать… Сергей Эзенштейн снимал там свой «Броненосец Потемки». В дивных волнах Черного моря, после прохода отрядным маршем по спуску имени революционерки Жанны Лябурб, будучи в нежном пионерском возрасте, вместе с катером чуть было не утонула все та же «крематорская» подруга-на-всю-жизнь Пушкина. Помнится, по берегу бегали растерянные водолазы.
Итак, везут «Крематорий» в гостиницу. Думали – гостиница, оказалось – крэйзилэнд с подным набором местного безумия. Почти по Михаилу Задорнову – девушка с веслом в качестве украшения, грязные стаканы в столовой, чуть ли не мухи в компоте. В туалете вместо толчка – дыра в полу. Дескать, писайте, дорогие гости, в дырку! «Они думали, приедут такие старые обдолбанные хиппаны, которых можно положить спать на кучке дерьма, а приехали нормальные дядьки!» (из воспоминаний Григоряна А.С.).
После серьезного бунта, артистов поселили в другую гостиницу, с балконов которой было видно холодное море. До моря «Крематорий» на этот раз не дополз – сил не хватило, хотя порывы совершить этот подвиг в душе ощущал каждый.
Концерт проходил в помещении филармонии. Другого подходящего помещения в городе каштанов и куплетистов вроде нет. Серьезные недостатки филармонии: все должны сидеть, как намертво привинченные к креслам (бабульки гоняют шустриков из последних сил), акустика… Дрянь, а не акустика. За эти вечные недостатки филармонических пережитков Одесса дорого поплатилась – публика, воодушевленная жизнеутверждающим творчеством самой похоронной команды России, сломала к чертям собачьим рядов 5 кресел…
Было чему так радоваться – ровно год назад впервые в составе «Крематория» на одесскую землю ступил Дмитрий Терентьев, гитарист и человек. Теперь уже «окрематорившийся» и заматеревший.
